Архитектурно-строительное бюро Азада Хачатурова
Процесс строительства коттеджа «Колорадо»
Фотоотчет строительства:
Благородство русской усадьбы прошлых веков перенесло в наше время со всей осторожностью и тактичностью, на какие только способна современная архитектура, что в результате позволило достичь главного – самого духа, неповторимой атмосферы загородного дома времен петровского барокко с легкостью и воздушностью облика, строгой элегантностью линий и дворцовой торжественностью.
Торжественная и элегантная усадьба возведена в Подмосковье по разработкам мастера, известным во многом именно этим направлением архитектуры. Своими формами здание больше всего напоминает санкт-петербургские дворцы. И это неудивительно, ведь в основу его стиля легла творчески переосмысленная концепция таких отечественных архитектурных стилей, как петровское барокко и екатерининский классицизм, известных строгостью геометрии, регулярностью и соблюдением четкой симметрии. В то же время усадьба выполнена со свойственной дворцовым постройкам роскошью, обращением к классическим элементам и традиционной нежностью использования цветов.
Внешняя отделка штукатуркой светло-кремового тона подчеркивается белыми элементами: колоннадой, балясинами, наличниками, обрамлениями окон. Такое сочетание делает достаточно объемное здание более легким, воздушным, словно летящим. Этот же эффект поддерживается и необычной для большинства современных зданий архитектурой – центральным двухэтажным объемом, увенчанным бельведером, с одноэтажными крыльями-пристройками, расходящимися под углом к основной части здания.
Террасы и балконы с классическими балясинами придают дому изящный стройный парадный вид. Фасад, обращенный в сторону парка, оформлен колоннадой. Другой, с полуциркульным фронтоном, выходит на подъездную дорогу и является главным в доме. Его первенство обыграно и волютами – особым архитектурным украшением, характерным для петровского барокко. Изящное сочетание стилей задает сложный и одновременно благородный вид.
Искусное решение облика второго этажа фасада зрительно понижает высоту здания за счет использования кровли псевдомансардного этажа. Это еще одна творческая находка архитектора, удачно примененная им в ряде усадебных домов в Подмосковье и в других регионах России. На самом же деле внутри пространство остается полноценным.
Основное композиционное ядро интерьера составляет центральная лестница, ведущая к галерее второго этажа. Объем лестничного холла завершается наверху бельведером, окна которого открываются внутрь здания. Из-под свода бельведера спускается торжественная хрустальная люстра.
В разработке интерьера разыгрывается сочетание нежных кремовых тонов чуть более насыщенных по цвету элементами – как правило, из покрытого лаком дерева. Тканевые диваны и кресла с набивным рисунком, мягкие уютные ковры – все здесь повторяет атмосферу гостиных прошлого века, служивших как для приема гостей, так и для отдыха самих хозяев. Легкие драпировки на окнах ложатся четкими линиями и тематически вторят стройности архитектуры.
Столь же успокаивающая атмосфера словно застывшего времени – в спальне и гостевых, где обыграно сочетание темного тона мебели и драпировок с нежностью и легкостью отделки. В чуть более строгом стиле – бильярдная, где встречается традиционный для оформления усадебных комнат прием – обои в широкую полоску. Четкая геометрия в декорировании интерьера снова отправляет нас к архитектуре, особенность которой и продиктовала дворцовую роскошь внутреннего пространства.
Наполненный историей, выстроенный в соответствии с четким и элегантным стилем русских усадеб дом вобрал в себя неповторимую атмосферу достоинства и покоя.
Подобный особняк должен иметь соответствующее окружение, и поэтому все усадебные постройки (гаражи, гостевой дом, баня и т.д.) должны быть решены в соответствующем стиле, образуя единый комплекс сооружений, который по праву будет называться усадьбой. Работе над усадьбой предшествовали долгие беседы архитектора с заказчиком об особенностях жизненного уклада и привычках семьи. Ведь без такого знания дом получится, может быть, и красивым, но не интересным и не приспособленным для жизни тех людей, которым он предназначался. Автор проекта подчинил все здания общей идее и выполнил их в едином архитектурном стиле барокко — основном для пригородных дворцов Санкт-Петербурга времен императора Петра Великого и его дочери Елизаветы.
Главный дом занимает центральное положение на участке и в духе усадебных традиций разделяет территорию на две части — парадный регулярный парк и «верхний» сад позади дома. Опоясывающая здание галерея служит местом для прогулок и придает зданию необычайную парадность своей белой балюстрадой, спускающейся полукругом к центральному входу в дом. Мягкий солнечный цвет фасадов придает зданию парадность и в то же время излучает уют и спокойствие. Основной композиционный элемент главного фасада — полукруглый фронтон с барочными волютами, изображение которого присутствует и на гербе архитектурного бюро «Архдизайнстрой», является своеобразной визитной карточкой, узнаваемым творческим дизайном архитектора.
Зеленые крыши «с переломом», создающие внешне иллюзию второго, мансардного, этажа — очень интересное решение автора. Этим приемом достигается помимо необычности фасада главное — дом не кажется слишком высоким, и изнутри второй этаж выглядит и фактически является совершенно полноценным, с вертикальными стенами и горизонтальным потолком.
Главная дверь, ведущая в холл-вестибюль, выполнена из дуба по авторским эскизам архитектора; образцом для них послужили парадные двери особняков Петербурга. Центральную часть здания завершает круглая башенка бельведера с арочными окнами: из таких башенок в старинных усадьбах открывался романтический вид на окрестности.
Одноэтажный жилой флигель замыкает своим фасадом с колоннадой перспективу парка, перекликаясь с главным домом декоративным убранством фасада. На его фронтоне укреплен овальный кованый вензель с монограммой владельца, как дань историческим традициям. В «верхнем» саду находится небольшое здание Ассамблеи — беседки для отдыха и развлечений. Внешне выполненная в том же стиле барокко, что и вся усадьба, внутри она неожиданно удивляет своим «рыцарским» интерьером, мангалом авторской работы, оригинальной мебелью и люстрами, изготовленными по заказу из дерева лучшими мастерами. К «верхнему» саду главный дом обращен своей парадной лестницей, заключенной в полукруглую ротонду с тремя высокими витражными окнами. Изнутри лестничная ротонда увенчана куполом с хрустальной люстрой ручной работы.
Лестничный холл является образующим помещением дома — здесь сходятся все пути и пролегает ось симметрии, которой подчинена вся идея планировки здания. Из холла можно пройти в основные помещения первого этажа — правое крыло здания, где находится кухня-столовая, и левое крыло, где расположены каминный зал и кабинет хозяина. Из каминного зала и столовой двупольные двери ведут на галерею, по которой можно обойти здание, подняться на смотровую площадку над гаражом и перейти к парковому фасаду здания — в сад к Ассамблее.
Поднявшись на второй этаж, мы попадаем в приватные апартаменты — одно крыло занимает хозяйская спальня с гардеробными и ванной комнатой, другое — детские комнаты. Холл второго этажа обставлен мягкой мебелью и залит солнечным светом из трех окон и двери, что ведет на балкон главного фасада, обрамленный кованой решеткой, выполненной также по индивидуальному эскизу архитектора. Немало потрудился автор и над декоративными деревянными обрамлениями арочных проемов, стремясь достичь в интерьере максимального единства стиля с общей концепцией здания.
Западная архитектура малоэтажных частных домов принципиально отличается от принятой у нас, и в последнее время делаются попытки перенести западные веяния на отечественную почву. При глубоком переосмысливании западной коттеджной архитектуры вполне возможно достижение весьма выдающихся результатов. Представленный проект дома имеет в плане растянутую форму полумесяца. что изначально было обусловлено требованиями и особенностями участка. К двухэтажному центральному объему здания, в котором расположены основные парадные и спальные помещения, с одной стороны примыкает одноэтажный флигель с сауной, тренажерным залом и хозяйственными помещениями, с другой — пристроен гараж.
Богатая объемно-пространственная композиция коттеджа выгодно подчеркнута трехцветной колеровкой фасадов. Имеющий интересную по форме многоскатную крышу из натуральной черепицы и выполненный с использованием высококачественных фасадных материалов дом полностью отвечает изначальной идее архитектора придать ему черты, характерные для построек известного американского архитектора В.Л. Райта. Основной особенностью данного проекта является возможность выбора нескончаемого количества выгодных точек зрения, с каждой из которых дом будет открываться зрителю с нового, дотоле неизвестного ракурса, каждый раз поражающего богатством линий и форм. Москва. Начало ХХ века. Строительный бум. Строятся мосты, вокзалы, доходные дома 9-11 этажей с паровым отоплением, водопроводом и лифтами, особняки и загородные дачи. Благодаря холмистому рельефу и несколько хаотичной застройке, в Москве всегда была возможность свободной планировки даже в самом центре города. Для таких архитекторов, как великий Шехтель и его ученик Кекушев, это был еще один шанс использовать все преимущества столь модного тогда модерна. На примере особняков, расположенных в районе Арбата (см. предыдущие номера «Н.Д.»), можно увидеть все многообразие течений русского модерна и произведения выдающихся зодчих той эпохи.
В их отделке можно найти отражение разных культур и эпох. Декоративные приемы необычайно богаты и разнообразны – скульптура, мозаика, сочетание фактуры штукатурки, природного камня, металла и стека. В эпоху модерна коренное изменение претерпела планировка: исчезают длинные коридоры и традиционные анфилады, основой композиции становится большой холл с парадной лестницей, все остальные помещения компактно располагаются вокруг. Увлечение английским романтизмом делает модным камин, в нашем суровом климате достаточно бесполезное средство обогрева. Но паровое отопление уже широко применялось, и камин становится скорее декоративной деталью интерьера. Оформлением каминов занимаются выдающиеся художники того времени, входившие в содружество абрамцевского кружка – колыбели неорусского модерна.
В Петербурге тема камина нашла свое историческое основание. Во времена Петра I в домах знати он был непременной деталью интерьера, как и прочие черты голландской культуры. В противоположность Москве Петербург по единому замыслу. На равнинной болотистой местности, рассеченной реками на множество островов, а петровских времен дома строились в линию, имея только один парадный фасад, часто выходящий на проспект или канал. Здание в таком случае лучше всего воспринимается с противоположного берега. При таких условиях наиболее выгодно смотрятся доходные дома. Это был весьма распространенный тип архитектуры «нового времени» в Петербурге. Все улицы были застроены в соответствии с единым планом, центральная часть города уже сформировалась, строительство могло вестись только на месте ранее существовавших и разобранных «за ветхостью» зданий. Участок под будущий дом был, как привило, прямоугольный, с двух сторон находились более ранние постройки, одна фасадная сторона выходила на реку или проспект, а со стороны двора размещались хозяйственные постройки и сараи. В таких условиях было очень важно, чтобы дом нового стиля гармонично вписался в общую застройку улицы, не выбиваясь из нее, подчеркивая ценность и уникальность предыдущего градостроительного опыта. В связи с этим в Петербурге было принято решение об ограничении этажности. Многие доходные дома начала века были решены в духе национального романтизма. Порталы массивных 4-5-этажных зданий декорировались титанической каменной с изображениями фантастических животных, лесных растений. Эти крупные фигуры хорошо воспринимались зрителем с некоторого отдаления и перекликались с идеей города на болотах. Цветовая гамма фасадов была приближена к оттенкам земли и природного камня, на этом фоне эффектно выглядели вставки из обожженной глазурованной керамики, в основном синих и зеленых оттенков. Такой декор делал здания похожими на жилища героев северных сказаний. Некоторые образцы петербургского модерна по духу весьма схожи с произведениями финских архитекторов того времени, представленных, в частности, в Выборге. Дело здесь не только в близком соседстве, а скорее в аналогичном восприятии суровой северной природы и героического духа прошлого но если вас интересуют современные варианты, вы можете посетить нашу страничку.
В начале ХХ века изменения претерпевают и планировки доходных домов: помещения размещаются более компактно, длинные коридоры заменяются просторной прихожей. Теперь внимание уделяется всем сторонам постройки, даже тем, что выходят во внутренние дворы, неизбежные в подобных условиях застройки. В многоквартирном доме на набережной Фонтанки основоположник «северной» интерпретации петербургского модерна Ф.И. Лидваль так организовал внутреннее пространство между домами, что даже теперь, когда дом находится в очень плачевном состоянии, этот обширный двор с давно бездействующими фонтанами и колоннадами подъездов скорее напоминает сквер, нежели черный вход. На Петроградской стороне стоит, пожалуй, самый удивительный доходный дом Петербурга, построенный по проекту архитектора Белогруда в стиле средневекового английского замка. Он прекрасно вписался в структуру четкой планировки Петроградской стороны. Для Петербурга с его плоским рельефом вертикальные доминанты были жизненно необходимы. Они не только вносили разнообразие в силуэт города, но и были ориентирами в сетке линий и проспектов. Архитектура Петербурга с момента возникновения города изобилует разнообразными шпилями и колокольнями. Не изменили этому принципу и архитекторы начала века. Общественные и торговые здания венчались башенками и куполами затейливых очертаний. Это не только украшало постройку, но и привлекало посетителей.
Особняки и дачи строились в основном в пригородах, в окрестностях Петербурга. Интересен особняк архитектора Мельцера на Каменном острове. Его планировка продумана до мелочей. Дом выполнен с использованием мотивов скандинавского зодчества. Сочетание грубо отесанных каменных плит и бревенчатого сруба под высокой скатной кровлей делает его очень живописным. На фоне разнообразных форм петербургского модерна выделяется особое направление, сохранившее присущий городу дух сдержанности и парадности. Это течение, плавно перешедшее в неоклассицизм, было обращено к античности, эпохе Возрождения, русскому классицизму. Редким образцом петербургского модерна стал знаменитый особняк Матильды Кшесинской на Кронверкском проспекте, построенный архитектором А. Фон Гогеном. Материалы, использованные при его постройке, были для начала века новшествами. Яркие вставки синего глазурованного кирпича на фоне гладко облицованного серо-песочного цвета, обилие стекла, затянутого в жесткий чугунный каркас, украшенный лавровыми венками, создают выразительный образ необычайно парадного столичного особняка.
По сравнению с московскими доходные дома Петербурга эпохи модерна выглядят более жизнерадостно, тема русской старины здесь обыгрывается в более веселой сказочной трактовке. Яркий пример этого доходный дом Песцова, построенный архитектором Малютиным в Саймоновском проезде. Украшенный мозаичным фронтоном с изображением солнца и звезд под утрированно увеличенной крышей, он напоминает терем из Берендеева царства. Цвета фасадов светлые, легкие, преобладает кремовый, светло-зеленый, оттенки песочного и розового. В больших тематических панно или орнаментальных фризах широко применяется мозаика. Интересны лепные барельефы, выполненные в несколько нечеткой, расплывчатой манере. В Москве это в основном гирлянды цветов и женские головки, в Петербурге – изображение лавровых венков и морской атрибутики на фоне золотой чешуи. Графические росчерки чугунных решеток выглядят особенно изящно на светлом фоне стен. И хотя порой здание украшено всеми перечисленными видами декора, ощущения перегруженности нет. Секрет в четком горизонтальном членении и применении на каждом ярусе одного – двух изобразительных средств. Таков доходный дом «Сокол» архитектора Машкова на Кузнецком мосту. Тот же принцип лег и в основу решения фасада гостиницы «Метрополь», которая стала неотъемлемой частью центра столицы. Тогда это было грандиозное сооружение, для строительства которого использовались технические новинки, привлекались известные художники. Мозаичные панно делались по эскизам Михаила Врубеля, а горельефный фриз был выполнен скульптором Андреевым, автором памятников Н. Гоголю, А. Островскому, А. Герцену.
При строительстве «Метрополя» был применен еще один выразительный прием, очень характерный для московского модерна – плоские остекленные козырьки, висящие над входом, отдаленно навевающие ассоциации с культурой Японии. Того же происхождения плоские крыши с большим выносом и вариации на тему круглого проема, повторяющиеся в переплетах окон или дверей. Эти элементы можно встретить на фасадах многих московских зданий. В их числе знаменитый особняк Рябушинского, более известный как дом Максима Горького, построенный по проекту Ф.И. Шехтеля. Характерны для того времени круглые или прямоугольные фонари, выполненные из стекла и железа, напоминающие своими формами китайские и японские бумажные светильники. В этих деталях чувствуется связь русского модерна со «стилем Либерти», французским и австрийским искусством нового времени. Восточные мотивы в Петербурге встречаются довольно редко, тогдашней столице тема европейского искусства начала века была ближе. На Каменном острове расположена площадь, именуемая Круглой, а ныне Австрийской. Название связано с характером застройки, решенной в духе австрийского модерна. Благодаря этому сходству, площадь пользуется большой любовью у иностранных туристов и работников киностудий, которые используют это место в качестве декораций.
Необычайно интересно проявил себя новый стиль в провинциальных городах. Здесь строители использовали только внешние декоративные приемы модерна, вплоть до переделки фасадов уже существующих зданий, совершенно не затрагивая при этом сущности архитектуры нового времени. Но если зодчие органично перерабатывали культурные традиции, достигалось то самое слияние человека и природы, которое проповедовал многие архитектурные школы того времени. В провинции использовались те же самые отделочные материалы, что и в крупных городах, но, как правило, акцент делался именно на тот строительный материал, который был наиболее распространен и традиционен. За счет этого новое здание органично вписывалось в старую застройку. В Выборге каменная кладка старых башен перекликается с утрированно грубыми титаническими валунами, обрамляющими порталы доходных домов. Столь распространенная в средней полосе резьба и другие приемы деревянного зодчества нашли свое применение в особняках Гороховца (Владимирская область). В окрестностях курортных городов, таких как Ессентуки, Кисловодск, строились особняки и дачи, архитектура которых пронизана особым романтизмом. Построенные из местного камня и кирпича, стоящие на естественном горном рельефе дома часто напоминали небольшие крепости. Возле них делали водоемы, устраивались смотровые площадки для отдыха. Это и в наши осталось непременным атрибутом курорта.
В крупных промышленных центрах, какими в начале века были Самара, Нижний Новгород, Саратов, явно прослеживается связь со столичными архитектурными школами. Состоятельные купцы имели возможность заказать проект у известного архитектора. Они стремились украсить свой город, не забывая, конечно, про собственную славу. В провинциальных городах начинали свою творческую деятельность многие будущие столичные архитекторы. Как правило, здания, построенные по их проектам, необычайно точно вписаны в окружающую застройку, сохраняют характер города, но выделяются новыми строительными материалами и художественными приемами, свойственными европейским городам начала ХХ столетия. Хотя иногда встречаются и необычайно смелые, даже по современным меркам, моменты, такие, как при решение дачи Беляева в Самаре.
Хотя в Москве тогда активно ругали новые архитектурные веяния, но привыкали к новым зданиям необычайно легко. Некоторое время дом был сенсацией, а потом быстро становился привычным, будто находился на этом месте всегда. По иному ситуация складывалась в Петербурге. Даже теперь в современных путеводителях по городу пишут о несоответствии внешнего облика дома компании «Зингер» и магазина Елисеева ансамблю Невского проспекта. Москва быстрее приняла новый стиль, он органично дополнил ее образ произведениями «неорусского стиля», а Петербург, относясь настороженно к проявлению стилей, не соответствующих его характеру, стал центром «северного» модерна и родиной многих произведений в духе неоклассицизма. А в небольшом провинциальном городе приезжающим непременно, не без гордости, на один или два «чудных» дома. Рассмотрев в предыдущем номере журнала вопросы проектирования загородного дома, мы подошли к следующему этапу. Когда проект близится к завершению, известны основные показатели, объемы и материалы, заказчик начинает вплотную задумываться над следующим важным вопросом: кому доверить воплощение своей мечты.
При этом, как правило. рассматриваются два варианта — возможность дальнейшей работы с автором проекта и привлечение сторонних строителей.
Практически солидная проектная компания, специализирующаяся на проектировании и строительстве загородных домов, имеет свое строительное подразделение и, таким образом предоставляет заказчику возможность передать все проблемы, возникающие при строительстве дома, в одни руки — руки профессионалов.
По ходу стройки всегда возникает масса вопросов, требующих оперативного вмешательства и консультации проектировщика. Если и проектированием, и строительством дома занимается одна организация, то еще на стадии проектирования к процессу обсуждения и принятия решений подключаются те лица, которые впоследствии будут заниматься строительством. Это позволяет, с одной стороны будущему производителю работ заблаговременно вникнуть во все тонкости проекта и дать свои рекомендации, а с другой, — архитектору и конструктору еще на начальной стадии учесть пожелания строителя-практика. В дальнейшем же вопросы, неизбежно возникающие по ходу строительства, не потребуют вызова на объект представителей авторского надзора от сторонней проектной организации. В результате в несомненном выигрыше оказываются все, и в первую очередь заказчик, которому за конечный результат отвечает одна организация, а не две различные.
Описанное выше решение (при условии правильного воплощения в жизнь) вполне способно привести к надлежащему результату в столь многотрудной и сложной эпопее, какой, без сомнения, является строительство загородного дома. Санкт-Петербург – самый молодой из великих городов мира – представляет собой уникальное явление мировой культуры, феномен синтеза эстетических идеалов античности, западноевропейских и русских традиций. Принято считать, что художественный стиль предопределен содержание эпохи. Петербург рождался в самом начале XVIII века, что не могла не сказаться на его будущем облике. Построенный неистовой волей одного человека, город удивительным образом вобрал в себя все многообразие европейской архитектуры. Образ складывался в уме царя под влиянием ближайших сподвижников – Франца Лефорта и голландского предпринимателя Виниуса, владевших обширными собраниями картин и гравюр с изображением европейских и, в частности, голландских городов.
В 1697-1698 годах Петр в составе Великого Посольства побывал в Голландии, Амстердаме и Саардаме. Ему особенно полюбился Амстердам с его строгой радиальной планировкой улиц, концентрическими линиями каналов, соединяющихся с главным обводным каналом и морем. Амстердамские фасады завершаются высокими и узкими треугольными ступенчатыми фронтонами, круглыми крышами, башнями. Для традиционной голландской архитектуры характерно декоративное использование измельченных ордерных элементов – карнизов, наличников окон, пилястров, порталов с небольшими волютами (скульптурными украшениями в виде завитка или спирали). Эти детали выкладывались из белого камня на фоне красных кирпичных стен. Всё это создавало нарядный, праздничный, но скромный и деловой, без излишней пышности образ европейского города.
Идея строительства образцового «голландского» города с каналами вместо улиц очень занимала Петра. Отказавшись от первоначальной утопической идеи строительства города на острове Котлин в Финском заливе (на месте современного Кронштадта), Петр еще долгое время насильно селил жителей Петербурга на Васильевском острове, запрещал наводить мосты с материковой частью города и предписывал всем передвигаться исключительно на лодках. Для этой цели на Васильевском острове было приказано рыть каналы вместо улиц, а здания возводить по их берегам.
Первым губернатором строящейся столицы царь назначил А.Д. Меньшикова, в обязанности которого, помимо всего прочего, входил и надзор за строительством во время частых отлучек царя. Меньшиков решил рыть каналы поуже, чтобы сэкономить, а сэкономленные деньги положить к себе в карман. Вернувшийся Петр, убедившись, что каналы узки и для судоходства не пригодны, дал волю рукам, но каналы все равно пришлось засыпать. Так была похоронена идея «Северной Венеции». Столь характерная для России тема казнокрадства оказала серьезное влияние на архитектуру Петербурга того времени. Дабы точно было известно, сколько материала израсходовано на строительство, составлялись «образцовые» проекты построек, в которых было подсчитано все, вплоть до последнего гвоздя. Однако простор для воровства все равно оставался, о чем свидетельствует история одного из выдающихся памятников той эпохи – здания Кикиных палат, владелец которых, один из приближенных Петра, был казнен за злоупотребление и махинации с казенными подрядами, а сами палаты были отобраны в казну, и в них разместилась Перовская коллекция различных редкостей. Здание Кикиных палат красного цвета с белым декором, высокой крышей «с переломом» и парадной наружной лестницей построено в стиле «петровское барокко» — первого стиля Северной столицы, вобравшего в себя европейские веяния, в частности голландский классицизм, и взращенные на российской земле архитектурные мотивы.
Одним из главных отличительных признаков стиля «петровское барокко» — это двуцветная окраска зданий (чаще красный и белый) и плоскостная трактовка декора. Первые постройки в Петербурге были мазанковыми, деревянными, по конструкции похожими на западный фахверк. Штукатурка требовала раскраски. Подобные конструкции и даже кирпичная кладка «с напуском» могли обеспечить лишь невысокий рельеф лепных деталей, карнизов, пилястр, оконных и дверных обрамлений. Использовались элементы классического тосканского и коринфского ордера, но в наивной, архаичной трактовке. Более любимы были простые русские «лопатки», заменявшие и пилястры, и колонны. Окна обрамлялись профилированными наличниками – белыми на красном фоне, с характерными утолщениями – ушками, по углам, с применением вверху замкового камня. Углы зданий, а в ряде случае и первые этажи оформлялись рустом. Этот праздничный, нарядный вид дополнялся множеством более мелких архитектурных деталей, обрамлений, тяг; завитков, картушей, балюстрад. Обязательным было применение над всеми тремя ризалитами (выступающими частями здания) либо только над одним – центральным – лучковых либо полукруглых фронтонов, зрительно усложняющих и обогащающих линии крыш. Столь же непременной была установка статуй и вазонов. На скатах крыши устанавливались люкарны, также с обрамлениями и волютами. Таким образом, верхняя часть зданий приобретала выигрышный богатый, декоративный и сложный силуэт, что немаловажно для зрительного восприятия на фоне серого и мрачного петербургского неба.
Еще до основания крепости в дельте Невы Петр составил по-немецки и распространил по Европе «Манифест о вызове иноземцев в Россию». Мастеровые, инженеры, фортификаторы, архитекторы нанимались самим Петром и его послами во всех странах Европы. Поэтому на первом этапе строительства Петербурга все здания строились по проектам иностранных архитекторов, приехавших на службу в Россию. Одновременно с приездом иностранцев Петром были отправлены в Европу на обучение так называемые «петровские пенсионеры», которые по возвращении в Россию составили конкуренцию иностранным архитекторам.
Однако почти все сохранившиеся до нашего времени постройки эпохи Петровского барокко сделаны по проектам иностранных архитекторов, и первым из них был Доменико Трезини, построивший самые значительные здания Петербурга – Петропавловский собор и саму Петропавловскую крепость на Заячьем острове. Колокольня Петропавловского собора служит высотной доминантой Петербурга, ее позолоченный граненый шпиль прорезает хмурое петербургское небо в противовес растянутой приземистой линии набережных Невы. Уникален шпиль колокольни, отыскать аналог которой в западноевропейской архитектуре практически невозможно. Он перекликается только с витым шпилем здания биржи в Копенгагене, отличаясь от него и размерами и граненой формой.
Усердие, с которым царь Петр пополнял свою коллекцию всяческих редкостей и «уродцев», привело к необходимости возведения специального здания. Проектирование будущей Кунсткамеры было поручено немецкому зодчему Маттарнови, по проекту которого на набережной Васильевского острова выросло сооружение оригинального композиционного решения. Характерный силуэт из двух симметричных корпусов с башней посередине, в которой была расположена обсерватория, венчал глобус. Сильно пострадавшая от пожара и восстановленная только в 1948 башня Кунсткамеры и сейчас является одним из основных составляющих невского пейзажа.
На Васильевском острове расположен и первый парадный дворец Петербурга – резиденция генерал-губернатора. Меньшиковские апартаменты, в которых устраивались приемы и ассамблеи, — характерный образец богатого петербургского дворца, выходящего главным фасадом на набережную. Со стороны Невы была устроена небольшая гавань, к которой причаливали шлюпки с гостями. Позади главного дома располагался обширный сад и нескончаемые ряды хозяйственных построек – типичная русская усадьба с натуральным хозяйством.
Недалеко от Меньшиковского дворца расположен еще один памятник Петровского барокко – здание Двенадцати коллегий. Архитектор Трезини оригинально решил поставленную Петром задачу «о равноправии всех коллегий». Здание представляет собой двенадцать одинаковых построек, поставленных вплотную друг к другу в одну линию, растянувшуюся на 383 метра, объединяет их общий сквозной коридор. Каждое здание имеет свою отдельную крышу, но завораживающий ритм повторяющихся ризалитов и фронтонов, пилястров и наличников при насыщенной красно-белой расцветке фасадов придает зданию величественный и торжественный вид. Такой прием встречается и в московских постройках в Кремле – зданиях Посольского приказа, и в Дании, где раньше работа Трезини. Странное расположение здания, при котором оно выходит на Неву не главным, а боковым фасадом, послужило источником легенды, которая гласит, что будто бы потребность в дополнительных площадях для своей усадьбы подвигла Меньшикова подделать указ Петра и развернуть здание вглубь острова, боковым фасадом к реке, а освободившуюся площадь занять под нужды своей усадьбы.
Особый интерес представляют дворцово-парковые ансамбли и постройки эпохи Петровского барокко. Знаменитый Летний сад, разбитый по особому рисунку Петра, Петергофский ансамбль, в основу которого, возможно, и легли царские впечатления от Версаля, являют собой выдающиеся произведения садово-парковой архитектуры. Летний сад был попыткой царя «сделать из большого сада что-либо поучительное». В саду были устроены фонтаны на темы Эзоповых басен, в специальной галерее была установлена найденная при раскопках в Риме и с большими препятствиями доставленная в Россию статуя Венеры – древнеримская мраморная копия с эллинистического оригинала. Все посетители сада должны были целовать холодный мрамор языческой богини, а стоявшие рядом гвардейцы следили, чтоб никто не отлынивал. Таким образом осуществлялось «просвещение». Другие статуи и бюсты – «грудные штуки» — устанавливались вдоль аллей, «как в Версалии». Летний дворец, небольшой по своим размерам и исключительно простой по планировке, вполне отвечал своей задаче, обеспечивая возможность отдыха царской семье. Видимо, его и следует считать родоначальником идеи небольших домов для загородного отдыха в современном понимании.
Планировочные схемы небольших загородных дворцов достаточно просты, хотя и разнообразны. Из трех небольших Петергофских дворцов – Монплезира, Эрмитажа и Марли – каждый имеет свое конкретное назначение, которое получило отражение и во внешнем облике, и в планировке. Самый «морской» из дворцов недаром носит название «monplaisir» — «мое удовольствие». Построенный по рисункам самого Петра, он всегда служил для него жилищем во время приездов в Петергоф. Характерная особенность фасадов дворца – выбеленность стыков кладки из красного кирпича. Этот достаточно простой прием сразу придает зданию выразительность и подчеркивает его «голландский стиль». Дворец расположен на невысокой террасе, у самой кромки берега Финского залива. Огромные окна с мелкой расстекловкой открываются прямо к морю. Интерьеры дворца также вполне характерны для Петровского барокко. Мраморные полы в черно-белую клетку, массивная немецкая мебель, печи, покрытые изразцами голландской работы, — все эти типичные приемы той эпохи можно встретить в любом из них. С противоположной, защищенной от ветра стороны, разбит китайский садик. Увлечение «китайщиной» вообще было характерно для того времени. Голландия, поддерживавшая торговлю с Востоком, привозила в Европу лаковые панно китайской работы, было также налажено производство китайской мебели. Китайские комнаты были в XVIII веке непременным атрибутом во дворце любого уважающего себя вельможи.
Самый романтичный из дворцов – несомненно, Эрмитаж, расположенный ближе к Морскому каналу. Его главный фасад выполнен лучковым фронтоном и балконом, а углы – рустом. Романтическое ощущение усиливают огромные окна второго этажа, через которые видно море. Дворец предназначался для приватных собраний, в обеденный зал, расположенный на втором этаже, кушанья подавались с помощью опускавшегося стола, на котором гости оставляли записочки со своими пожеланиями. Лестница поначалу отсутствовала, на второй этаж гостей поднимало кресло-подъемник. После того, как оно с одним из гостей рухнуло вниз, от этой затеи отказались.
У западной границы нижнего парка находится третий небольшой дворец Петергофа – Марли, обязанный своим названием знаменитой загородной резиденции Людовика XIV – Марли-Ле-Руа близ Парижа. Двухэтажное, квадратное в плане здание, построенное по проекту архитектора Браунштейна в 1723 году, расположено на берегу прямоугольного пруда. С другой стороны находятся Секторальные пруды, в которых разводили рыбу прямо к столу, так что во дворец можно попасть только по арочным мостикам. Главный фасад тонко подчеркнут лучковым фронтоном и балконом, обнесенным изящной кованой решеткой с рокайлями (орнаментами в виде раковины) и золочеными решетками. Слегка изогнутая кровля вновь напоминает Китай – черта стиля донесенная до Петербурга через Париж и Амстердам. Интересно, что первоначально дворец был построен одноэтажным, но по указанию Петра был надстроен, что, кстати, и придало его образу гармоничность.
В противоположность небольшим царским дворцам в Петергофе, хоромы его фаворита Меньшикова в Ораниенбауме поражают своими размерами и великолепием. Как и Меньшиковский дворец в Петербурге, Петергофский, построенный архитектором Шеделем, долгое время был самой парадной резиденцией новой столицы. Раскинувшийся полукругом на двести десять метров, главный фасад открывается к морю парадной многомаршевой лестницей. На концах полукруга расположены два симметричных павильона, выполняющих роль флигелей, — дворцовая церковь и «японский» павильон. Перед дворцом находилась устроенная по настоянию Петра гавань, предназначавшаяся для морского сообщения с Петергофом и столицей.
Стиль Петровского барокко по-своему уникален. При всех явных заимствованиях, он несет в себе много индивидуальных черт, а здания его эпохи не имеют аналогов и всегда по-своему оригинальны. Фасады относительно просты, но в то же время нарядны и представительны, на них отсутствуют громоздкие и тяжеловесные украшения, а выразительность достигается минимальными средствами. Представляется, что характерные для Петровского барокко архитектурные приемы и мотивы могут быть с успехом использованы и в наше время в малоэтажном загородном строительстве. Современной коттеджной архитектуре это придаст столь недостающие ей разнообразие и гармонию.
Осенне-зимний сезон характеризуется массовым ажиотажем по поводу коттеджного строительства. Застройщики, которые в мае начали вплотную заниматься вопросом постройки собственного загородного дома, только к сентябрю получили на руки готовый проект, и хорошо, если уже определились с подрядной строительной организацией. Строительство, начатое в сентябре-октябре, позволяет только до серьезных морозов выйти из земли, «завершить нулевой цикл» здания. А дальше вариантов два:
Осенне-зимний сезон характеризуется массовым ажиотажем по поводу коттеджного строительства. Застройщики, которые в мае начали вплотную заниматься вопросом постройки собственного загородного дома, только к сентябрю получили на руки готовый проект, и хорошо, если уже определились с подрядной строительной организацией. Строительство, начатое в сентябре-октябре, позволяет только до серьезных морозов выйти из земли, «завершить нулевой цикл» здания.А дальше вариантов два:
1-й. Заморозить строительство, предварительно грамотно законсервировав фундамент, и ждать весны.
2-й. Продолжать строительство «открытым» способом с применением противоморозных добавок (так называемой «соли»). Сроки строительства удлинятся, качество неминуемо упадет — ведь какому рабочему охота класть кладку в мороз, применение монолитных конструкций будет сопряжено с большими трудностями — придется утеплять и греть бетон. Это все влечет за собой серьезные «зимние» удорожания и ухудшение качества.
Важно с самого начала подойти к вопросу обстоятельно и заблаговременно, тогда процесс проектирования коттеджа и последующее за ним строительство пройдут в нормальные сроки.
С точки зрения Архитектора — профессионала в своем деле, повидавшего на своем веку разные ситуации с проектированием и строительными процессами, заказчику необходимо стремиться к воплощению в жизнь примерно следующей схемы:
Для начала надо определиться с участком, подобрать несколько вариантов. Параллельно с этим необходимо выбрать архитектора, который будет проектировать дом. Окончательный выбор участка в идеале надо проводить также при участии архитектора, которому заказчик уже изложил свое первое представление о будущем доме. Это поможет более правильно выбрать участок с учетом предполагаемых размеров дома, его ориентации и задумок по благоустройству участка, размещению усадебных построек и т.д. Далее настает этап эскизного проектирования, который, как правило, длится от одного до двух месяцев. Продолжительность его зависит в том числе и от постоянства вкусов и намерений заказчика, и от умения архитектора убеждать (но не навязывать!) заказчику свое видение будущего дома. После утверждения эскизов настает этап рабочего проектирования, который также длится порядка двух месяцев. И если на этом этапе заказчиком не вносятся в проект изменения, то реально срок выполнения проекта занимает в среднем около четырех месяцев, плюс возможные вышеуказанные отклонения.
Исходя из этого, нетрудно подсчитать, что в идеале начинать проектирование следует не позднее ноября, с тем, чтобы начало строительного сезона встретить во всеоружии с готовым проектом и определившись с выбором подрядной организации. Вопрос о выборе подрядчика для строительства заслуживает отдельного длительного разговора и является темой следующей статьи. Отмечу лишь, что это вопрос не менее важный, чем проектирование, и человек, обратившийся в солидное проектное бюро за проектом, несомненно, доверит судьбу своего дома соответствующей по уровню строительной организации, при этом учтя мнение автора проекта.
Таким образом, при полностью готовом проекте, с началом строительного сезона подрядчик приступает к работам, архитектор осуществляет авторский надзор за строительством, который ему поручил наш фантастически правильный заказчик (авторский надзор — одна из непременных и обязательных составных частей услуг проектного бюро, и ею не следует пренебрегать ни в коем случае), а заказчик с наслаждением взирает на происходящее. Параллельно выбираются поставщики оборудования, окон и т.д., т.е. объект комплектуется не по принципу «возьмем первое, что попалось», а идет планомерная работа архитектора и заказчика по комплектации объекта. Участие архитектора а этом процессе тем более необходимо, что заказчику, не разбирающемуся в нюансах и деталях стройматериалов и их различиях, очень легко поддаться на удочку продавцов, уверяющих, что именно их, допустим, окна — самые-самые и т.д. и т.п.
Вот примерно таким образом выглядит идеальная картина увлекательного процесса, в который втягивается человек, решивший построить загородный дом и доверивший это профессионалам.
Остается лишь добавить, что при подобном течении событий выигрывают в конечном итоге все.
Заказчик получает выверенный, обдуманный до мельчайших деталей проект, в котором максимально учтены все возможные нюансы и вопросы, не торопясь имеет возможность выбрать подрядчика, рассмотреть и утвердить смету, определиться с размером затрат и составить график своих расходов.
Архитектора не торопят ни сжатые сроки, ни заказчик, которому необходимо за три месяца заложить фундамент, поставить коробку, накрыть ее крышей, заказать и вставить окна, смонтировать и запустить отопление. Это сильно сказывается и на качестве и на продуманности всех частей проекта.
Подрядчик до начала строительства, получив полную и подробную документацию, имеет возможность при составлении сметы учесть затраты сразу на все этапы строительства, и заказчик получит то, что его всегда интересует, пожалуй, больше всего — конечную стоимость «коробки», а не получать ее по частям — сначала фундамент, потом дополнения по фундаменту. потом коробку, и т.д. Это поможет, во-первых, заказчику правильно представить себе целиком «размер бедствия», а во-вторых — избавит стороны от не очень приятных обсуждений дополнительных смет, представляемых строителями по получении ими уточненных чертежей. Нет необходимости объяснять, что выдача проекта заказчику по частям (при условии, что проектировщик и строитель — две разные организации) непременно повлечёт за собой появление дополнительных статей расхода и увеличение сметных сумм, необходимость вносить изменение в уже возведенные части здания, пробивку отверстий для коммуникаций, что помимо финансового вопроса скажется и на увеличении сроков строительства.
Могу лишь отметить, что все больше и больше людей, задумавших строительство дома, действую примерно по вышеизложенной схеме. И причин тому несколько.
Кто-то просто желает получить красивый дом и идет заказывать индивидуальный проект в архитектурное бюро.
Кто-то уже имеет печальный опыт строительства дома без проекта или по «чертежам», нарисованным бригадиром бригады шабашников, единственной рекомендацией которых служит фраза «мы уже много домов построили».
У кого-то друзья уже строят дом по проекту «с колес» и испытывают от этого вполне определенные неудобства, о которых сказано выше.
Из данной статьи не следует делать вывод о безоговорочной необходимости начала процесса проектирования осенью. Все остальные схемы и варианты также имеют право на жизнь, но архитектор, как мне представляется, должен разъяснить заказчику все преимущества и недостатки различных подходов к процессу создания своего нового мира, именуемого у нас на иностранный манер «коттеджем».
© 1999-2024 Архитектурно-строительное бюро Азада Хачатурова "Архдизайнстрой"